Владимир Кириллов, генеральный директор управляющей компании ТКБ Инвестмент Партнерс и глава Cовета управляющих при НАУФОР, рассказывает журналу «Вестник НАУФОР» о текущем состоянии рынка коллективных инвестиций, его трендах и перспективах, а также об изменениях в регулировании, необходимых для повышения эффективности работы управляющих компаний.
Благосостояние россиян размывают экономические кризисы, затягивание реформ, низкая финансовая грамотность…
ФИНАНСОВО. ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНО
– Каким вы видите рынок коллективных инвестиций сегодня? На каком этапе развития он находится?
– Рынок коллективных инвестиций стал гораздо более профессиональным. Это его новая характеристика и качество по сравнению с тем, каким он был раньше. На рынке под управлением сейчас в общей сложности находится более 100 млрд долларов или около 7 трлн рублей. Казалось бы, цифра достаточно масштабная, но по международным меркам это совсем немного.
На рынке под управлением сейчас в общей сложности находится более 100 млрд долларов или около 7 трлн рублей
Рынок стал больше похож на западный. Например, наибольшая доля средств приходится на институциональных инвесторов – пенсионные фонды, страховые компании, эндаументы (фонды целевого капитала), государственные и квазигосударственные фонды. Но на рынке управления активами в очень малой степени присутствуют корпоративные клиенты. Управляющим пока еще предстоит заслужить доверие этой категории инвесторов относительно своей способности управлять ликвидностью. С другой стороны, количество вовлеченных на рынок розничных инвесторов по-прежнему ничтожно, в этом направлении мы еще сильно отстаем.
В целом можно сказать, что на отечественном рынке присутствует много элементов из числа тех, которые есть за рубежом, – но далеко не все. Тут мы отличаемся не только от развитых западных рынков, но даже и от ряда развивающихся.
– В чем причина отставания от других развивающихся рынков?
– Причин несколько. Это частые экономические и финансовые кризисы, которые размывают состояния россиян; это неготовность регулирования и постоянное откладывание важных изменений (например, пенсионной реформы); это неготовность инвесторов покупать имеющиеся продукты (в силу низкой финансовой грамотности) и, как следствие – отсутствие доверия; это низкая доступность инвестиционных продуктов в стране. Понятно, что все развивающиеся рынки не похожи друг на друга: у каждого были свои пути развития. Но отставание у нас серьезное и надо его наверстывать.
– В России большая часть активов под управлением приходится на пенсионные средства. За рубежом такая же ситуация?
– Да. Основными деньгами управляют или пенсионные фонды, или страховые компании, в зависимости от того, как шло развитие рынка. Я бы также отметил, что в России пока очень и очень незначительна доля эндаументов – по сравнению, например, с американским рынком, где они являются очень крупными инвесторами. Этот сегмент в нашей стране находится еще в самом начале развития.
Институциональные инвесторы во всем мире сильно зарегулированы, но российские, пожалуй, еще сильнее. У российских институциональных инвесторов (в первую очередь говорим про пенсионные фонды) основные вложения приходятся на короткие инструменты с фиксированной доходностью, с длиной вложений в среднем 3 года – при том, что обязательства по выплатам наступают в среднем через десятки лет. Доля акций, альтернативных инструментов (в виде недвижимости, сложных длинных инструментов в виде концессионных акций и облигаций, производных, иностранных ценных бумаг) в портфелях минимальна. Здесь основное ограничение – регулирование; но дополнительно к нему на российском рынке в принципе не хватает локальных инструментов инвестиционного качества. На западе портфели институциональных инвесторов гораздо более диверсифицированы. Там и доля зарубежных инструментов достаточно велика: в России же действуют санкции. Это – та парадигма, в которой мы живем. Думаю, она будет меняться, это вопрос времени. Но еще раз повторю, что стратегически (с точки зрения рисков и доходности) портфели должны быть гораздо более диверсифицированы в интересах конечных клиентов, чем это происходит сейчас.
Если же мы посмотрим на розничного инвестора, то у него доступ к различным инструментам гораздо шире. Так и должно быть. Другое дело, что ЦБ работает над защитой инвестора, устанавливая требования по квалификации. Вряд ли здесь есть однозначное решение, которое будет работать годы. Понятно одно – существует ряд инвесторов, которые должны иметь доступ к сложным финансовым инструментам. Я считаю, что уже настало то время, когда можно проанализировать результаты разделения розничных инвесторов на квалифицированных и неквалифицированных. И, возможно, ввести для них более дифференцированную шкалу, применить более гибкий подход. Ведь рынок не стоит на месте. Сейчас между участниками рынка проходят большие дискуссии о том, где именно поставить эти градации.
– Понятие «квалифицированный инвестор» было введено не так давно – и уже требуются изменения?
– Да, уже требуются. Сегодня сделать инвестора квалифицированным не так сложно, это в значительной степени формальность. Сейчас Банк России переходит на рискориентированный подход в оценке деятельность профессиональных участников рынка. Этот же подход должен применяться к инвесторам. Это было бы качественным изменением рынка – таким, которого не было раньше. В принципе раньше можно было продать клиенту всё что угодно, и этим пользовались. И что мы видели (да зачастую видим и сейчас)? Любые рискованные инструменты, фьючерсы, опционы, ноты любого вида, в том числе с потерей капитала и тому подобное – продавались тем, кто ничего в этом не понимал. Такого быть не должно. Самая большая ценность для рынка коллективных инвестиций – это клиенты и их активы. Если компании продают высоко маржинальные рискованные продукты, а клиентов на рынке не становится больше, то это приводит к смерти рынка, что мы и видели на примере 2008 года.
Тогда основная часть инвесторов шла в паевые фонды акций, шла «на рост» рынка, – и многие, в том числе управляющие, не были готовы к тому, что этот рост прекратится. В результате случилось огромное разочарование рынком коллективных инвестиций, рынком доверительного управления. И возникло недоверие. К сожалению, немало компаний (в том числе, известных) подвели своих клиентов. Негативные итоги именно этого кризиса – из всех, пережитых отраслью – мы разбираем до сих пор. Хотя прошло уже почти десять лет.
– Как поменялась ситуация сейчас?
– Раньше клиент хотел максимальную доходность и вкладывался в акции, а управляющие не очень старались предупредить его о рисках. Сейчас ситуация изменилась. Основной прирост активов приходится на фонды облигаций. Конечно, сейчас этому помогает конъюнктура. По облигационным фондам есть хорошие доходности, превышающие доходности по банковским депозитам при сопоставимых рисках. И это, кстати, является признаком взросления рынка.
По облигационным фондам есть хорошие доходности, превышающие доходности по банковским депозитам при сопоставимых рисках
Я всегда говорил, что для роста рынка паевых инвестиционных фондов нужен ряд факторов. Первый из них – ставка по депозитам меньше, чем доходность по облигациям. Только тогда фондовый рынок становится привлекательным для инвесторов. Это состоялось, причем на долгосрочном периоде, и эта тенденция продолжится.
– Почему банки вновь проявляют интерес к продаже инвестиционных продуктов?
– Во-первых, политика ЦБ. Идет активное очищение банковской системы, в результате чего средства перетекают в крупные банки, которые не стремятся давать максимальную конкурирующую ставку. И думаю, эта политика будет продолжена.
Во-вторых, снижение маржи банков в результате низких ставок стимулирует их увеличивать продажи инвестиционных продуктов, так как это увеличивает комиссионные доходы.
В-третьих – налоги. Изменения в налоговом законодательстве (сделанные, кстати, при активном лоббировании НАУФОР) существенным образом стимулируют вложения в фондовые активы. Это касается инвестиций на сроки больше трех лет. Интересно отметить, что сейчас валютные облигации – это единственное место, где инвестор может найти доходность, значительно превышающую ставки по банковским депозитам в валюте (даже за вычетом налогов при небольшом сроке вложения).
Четвертый фактор – удаленная идентификация, возможность продаж онлайн.
Я считаю, что с точки зрения роста рынка розницы сейчас наступило благоприятное время. Особенно с учетом появившейся возможности удаленной торговли паями ПИФов через интернет, что раньше было недоступно.
Все перечисленные четыре фактора могут привести к взрывному росту розничного доверительного управления.
– Управляющие компании уже продают паи через интернет?
– Эта возможность сейчас внедрена рядом управляющих компаний. Судя по их отзывам, уже значительная часть клиентов покупает продукты через сайт управляющих компаний, проходя удаленную идентификацию. Это совершено меняет подход. Покупка ПИФов становится широкодоступным инструментом для инвесторов.
Кроме того, меняется сама идеология продажи инструментов. Раньше продажей ПИФов занимались банковские сети. Управляющие компании пытались открывать свои офисы продаж, но торговля монопродуктом показала свою неэффективность – и процесс завершился еще, наверное, в том самом 2008 году. Продажа продуктов через банковские сети также неоднозначна по эффективности, потому что существует конкуренция между банковскими продуктами и продуктами управляющей компании. Как только банку необходимо пополнять свою ликвидность, про все остальные продукты он забывает, какие бы грандиозные планы не озвучивались ранее. Мы видели это не один раз.
Сейчас же, с возможностью продажи продуктов через интернет, сама дистрибуция становится более независимой и более доступной, особенно для российских регионов, до которых прежде однозначно можно было достучаться только через банковские сети. В интернете стали появляться market places – площадки, где можно купить различные финансовые продукты, в том числе ПИФы.
– Отличная идея для стартапа.
– Многие об этом либо задумались, либо уже реализуют. Мы присутствовали на ряде презентаций, где нас приглашали поучаствовать в реализации таких возможностей. Где-то это планируется в виде площадки-витрины, на которой у каждой управляющей компании есть личная страница, через которую можно купить ПИФ. Где-то это будет реализовано через профилирование, консультации и советы. Что больше понравится инвестору – покажет время. Конечно, написание удобных интерфейсов требует определенных усилий, но как только это реализовано, вы получаете прямой доступ к инвестору, а инвестор к вам.
Возвращаясь к вопросу, как изменится рынок коллективных инвестиций: он изменится сильно
Возвращаясь к вопросу, как изменится рынок коллективных инвестиций: он изменится сильно. Благодаря новым технологиям, появится большое количество управляющих компаний, которые смогут делать новые интересные продукты. А у инвесторов будет к ним прямой доступ.
– Прогнозируете ли вы рост количества управляющих компаний?
– Да, я рассчитываю на рост количества управляющих компаний и фондов. Ситуация на рынке такова, что количество институциональных клиентов на рынке сокращается значительно: идут процессы консолидации НПФов, такой же процесс в ближайшее время развернется среди страховых компаний (создание фонда санации СК только подтолкнет его). Остаются эндаунмент-фонды, которые растут, но пока небольшими темпами.
Соответственно, надо увеличивать количество ритейловых клиентов – через брокеров, через управляющие компании, через продажу ИИС, через договора доверительного управления, через ПИФы. Тенденция очевидна. Поэтому очень важно защищать интересы инвесторов, для того, чтобы они не вымывались из рынка.
Банк России снизил требования к капиталу для компании, которая занимается доверительным управлением. Теперь надо думать, как ввести в эти требования еще больше градаций – именно для того, чтобы могли существовать небольшие управляющие компании, способные не только управлять договорами ДУ, но и создавать отдельные ПИФы с уникальными стратегиями.
В какой-то момент российский рынок коллективных инвестиций станет еще более зрелым, на нём появятся новые имена. Сейчас люди несут свои средства в управление известным компаниям. Но недалеко то время, когда средства будут давать в управление известному управляющему, – как на Западе, например, Уоррену Баффету. У российского рынка история пока еще короткая. И результаты инвестиционных стратегий, и имена их авторов мало известны широким массам. Но дальше такие люди будут делать собственные управляющие компании. И надо дать им такую возможность, потому что это единственный путь повышения профессионализма и уровня компетенции всего рынка коллективных инвестиций.
…недалеко то время, когда средства будут давать в управление известному управляющему, – как на Западе, например, Уоррену Баффету…
Нагрузка с точки зрения отчетности и регулирования по таким компаниям должна быть снижена. Должна быть обеспечена защита инвестора в целом, но все остальное излишне, ведь управляющая компания должна минимизировать свои расходы на ведение бизнеса. Я постоянно говорю о том, что российские компании на сегодняшний день имеют низкую эффективность по сравнению с нашими коллегами, работающими на развитых рынках.
– С чем связана низкая эффективность отечественных компаний и какие пути решения проблемы существуют?
– В значительной степени это связано с тем, как построено российское регулирование. Мы постепенно наверстываем наше отставание в регулировании, но еще предстоит большая работа.
Посмотрите на цифры. Мировая практика показывает, что компания, которая управляет активами объемом10-15 млрд долларов, может обходиться персоналом численностью 30-50 человек. Для российских компаний на сегодняшний день эта цифра недостижима. Разве что если эта УК будет обслуживать всего несколько договоров доверительного управления или пару ПИФов. Если компания имеет паевые фонды разного типа (и розничные, и закрытые), если у нее есть мандаты институциональных инвесторов, – это означает для нее и наличие значительного штата. Для снижения расходов следует снижать регуляторную нагрузку.
Кроме того, в России практически отсутствует рынок программного обеспечения для compliance (внутреннего контроля), для риск-менеджмента, для фронт-офисов. Фактически каждая управляющая компания разрабатывает свое программное обеспечение. Зачастую его приходится разрабатывать даже для бухгалтерии и бэк-офиса. Наша компания несколько лет назад потратила много времени и средств на попытку интегрировать готовое решение крупного зарубежного разработчика. Но в итоге пришлось отказаться от этого и разрабатывать ПО самим, в силу специфики отечественного рынка.
В управляющих компаниях сейчас работает огромное количество ИТ-специалистов и, видимо, их доля будет только расти, поскольку управляющие компании все больше будут становиться цифровыми.
– Как регулятор может повысить эффективность бизнеса управляющих компаний?
– Основная регуляторная нагрузка приходится сейчас на операционный блок: на бэк- и мидл-офисы. Там уж точно есть большой ресурс по сокращению затрат. Например. Портфель пенсионного фонда разделен между несколькими управляющими компаниями, каждая из них делает свою отчетность, после чего пенсионный фонд делает общую отчетность. Так зачем этим УК делать отдельные отчетности для фонда? Это же никому не нужная работа (говорю именно про бухгалтерскую отчетность, а не про управленческую).
Еще один пример. Вот мы героически совершили переход на единый план счетов. При этом переходе участники рынка – управляющие компании, специализированные депозитарии и институциональные инвесторы – должны были договориться между собой. Это была гигантская работа, в которой управляющие компании вообще могли не участвовать. Эта система была задумана, когда предполагалось, что на рынок доверительного управления придут корпоративные клиенты, которые ничего не знают про рынок ценных бумаг – и профучастники будут всю отчетность делать за них. Может быть, для корпоративных клиентов эту опцию и нужно оставить, но для профессиональных участников рынка она совершенно не нужна. Это огромный источник сокращения расходов.
Здесь основной вопрос – регулирование, то огромное количество нормативных изменений, которые приходится отрабатывать управляющим компаниям. НАУФОР взаимодействует по этому вопросу с ЦБ, где есть несколько групп, работающих над ликвидацией дублирования отчетности.
После передачи полномочий регулятора от ФСФР Банку России управляющие компании в части отчетности были поставлены в наихудшие условия. Менялась отчетность по самим управляющим компаниям, менялась отчетность по всем клиентам управляющих компаний и по спецдепам, при этом у каждого участника было еще собственное видение. Мы никогда не встречали такого глобального изменения отчетности. Конечно, мы поддерживаем сами изменения в регулировании, потому что видим, что они имеют правильный вектор и цели движения. Но регуляторная нагрузка на управляющие компании была и продолжает оставаться колоссальной. Мы просим регулятора изменить подход, просим понять, что такие изменения должны совершаться после более глубоких консультаций и обсуждений в СРО, – особенно по части сроков внедрения. Например, за последние два года одна только анкета управляющей компании, в том или ином виде, менялась 50 раз.
Причем, несмотря на всю эту нагрузку, регулятор штрафовал управляющие компании. Я не готов говорить, что все управляющие работали идеально. Но при такой колоссальной нагрузке немудрено совершать ошибки (не говорю о преднамеренных нечистоплотных действиях). Сотрудники операционных подразделений, департаментов комплаенса, риск-менеджмента, юристы последние два года работают в постоянном стрессе. Огромная проблема при этом – действующий Кодекс административных нарушений (КоАП), предусматривающий огромные штрафы, которые к тому же ставят управляющие компании в неравное положение по сравнению с остальными НКО (для управляющих штрафы выше). Получается, что регулятор вынужден применять именно штрафы, хотя это не всегда необходимо.
Я считаю, что нормализация описанной ситуации – это один из ключевых приоритетов на сегодняшний день. У ЦБ есть возможность не применять штрафы, но это станет возможно, если конкретные сотрудники регулятора возьмут на себя ответственность и примут решение о том, что конкретное нарушение малозначительно. Нам важно, чтобы эта проблема была решена. Чем раньше, тем лучше для всех, иначе это приведет к негативным последствиям для всего рынка.
– Проблема в высоких штрафах – или в невозможности применять разный штраф в схожих ситуациях?
– Нужно в целом изменить подход к применению штрафов. Должен быть один критерий: нанесен ли ущерб инвесторам, возник ли риск для финансовой системы – или имело место лишь формальное нарушение, не имевшее последствий. Мы разговаривали с нашими коллегами, работающими в комплайенсе разных стран, по поводу штрафов за позднюю сдачу отчетности, у них наши вопросы вызвали удивление. Там можно просто позвонить регулятору и объяснить, почему отчетность придет позже. У нас же регулятор может наложить штраф за опоздание при сдаче отчетности всего на 1 минуту.
При этом потребителем того огромного количества отчетности, которую мы сдаем, является только регулятор.
Рынок коллективных инвестиций сейчас переживает интересную, бурную фазу
Кроме того, штрафы имеют непостижимый размер – до 700 000 рублей! Они не только снижают прибыль управляющих, но и могут привести к отзыву лицензии. Я не говорю, что регулятор должен быть немотивированно добрым, – я говорю о справедливости, пропорциональности, равенстве для всех участников финансового рынка, о доверии между регулятором и участниками.
Рынок коллективных инвестиций сейчас переживает интересную, бурную фазу. Мы рады, что регулирование способствует развитию, но тут еще многое предстоит сделать.
– Сейчас обсуждается вопрос о законодательном закреплении минимального размера вознаграждения управляющей компании в рамках управления пенсионными накоплениями. Какова ваша позиция в этом вопросе? Так ли необходимо регулировать законом рыночный механизм определения цены?
– Идет сильная концентрация институциональной клиентской базы. Поэтому на рынке появилась еще одна тенденция – конвергенция, повышение конкуренции между разными категориями участников. По сути, брокерские компании предлагают клиентам услуги доверительного управления плюс индивидуальные инвестиционные счета, а управляющие компании получили возможность прямого доступа на биржу, минуя брокерские компании. Это тоже сильно меняет рынок и опять же приводит к снижению маржи.
На маржу управляющих компаний идет очень сильное давление. Это меня тревожит – как руководителя управляющей компании и участника СРО. На сегодняшний день объем активов под управлением на российском рынке еще далек от зарубежных показателей, при этом размер комиссий уже сравним. Например, комиссия для институциональных мандатов доходит до 30 базисных пунктов от доходности активов под управлением – и опускается даже ниже. Раньше нормальным считалось вознаграждение 1000 базисных пунктов, то есть 10%. Так где же тот предел, до которого опустится отрасль?! Не исключено, что в дальнейшем институциональные инвесторы будут продавливать комиссии управляющих почти до нуля. С этой точки зрения, возможно, было бы и хорошо ввести в законодательство минимальный размер вознаграждения управляющей компании, это будет неким ориентиром для рынка. Сейчас идет разговор о вознаграждении в размере 20 базисных пунктов. Это минимально возможный уровень вознаграждения управляющей компании, при этом объем инвестиций УК в инфраструктуру постоянно растет, в том числе из-за изменений законодательства, изменения технологий.
– Каким вы видите рынок коллективных инвестиций через три года?
– Основные тренды сохранятся. Во-первых, будет происходить рост объемов институционального бизнеса, особенно если состоятся ожидаемые изменения в пенсионной системе, касающиеся развития системы пенсионных сбережений. Также будет развиваться страховой рынок, где управляющие компании могут занять очень интересную нишу создания продуктов для долгосрочного страхования жизни. Во-вторых, ждем активного развития розницы.
И хотелось бы увидеть третий тренд (в случае снятия санкций) – большой приток инвесторов с международного рынка. В российские фонды акций, в первую очередь. Но и в фонды российских облигаций. На сегодняшний день за рубежом практически отсутствует возможность инвестирования в паевые фонды российских облигаций, хотя отечественный облигационный рынок предоставляет отличные возможности по созданию диверсифицированных портфелей, с хорошим рейтингом и доходностью.
И хотелось бы, чтобы эти средства пошли через российских управляющих – или с их участием.
– Но ведь и раньше, до санкций, облигационных фондов было мало?
– Это было связано с низким рейтингом России. Инвесторы приходили в Россию, чтобы взять максимальный риск, поэтому создавалось большое количество фондов именно акций. Сейчас российский рынок предоставляет отличную возможность делать облигационные фонды. Но тормозом являются санкции.
Что касается фондов акций. Возможно, это не всем известно, но на сегодняшний день мы (совместно с нашим зарубежным партнером BNP Paribas Asset Management) управляем примерно 14% в активно управляемых иностранных фондах российских акций, включая ETF. Только за 2017 год нами было привлечено около 50% всего притока иностранных средств в российские акции. На Россию в целом пришло 394 млн долларов, в том числе, в семейство фондов, которые мы консультируем для BNP Paribas Asset Management, – 180 млн долларов. А отток у наших конкурентов составил 580 млн долларов. Итого (по данным на 18 октября) в целом произошел отток.
Только за 2017 год нами было привлечено около 50% всего притока иностранных средств в российские акции
По итогам 2016 года на наши фонды пришлось 26% всего мирового притока в российские акции. Эти фонды находятся в первом-втором квартиле по доходности сравнительно с конкурентами. Фонд «Parvest Equity Russia», который мы консультируем, является самым крупным в своем классе (фонды с активами выше 1,2 млрд евро). Эти цифры говорят о том, что российские управляющие умеют работать и могут показывать хорошую доходность, конкурировать с зарубежными управляющими. Я мечтаю о том, чтобы объем активов, который приходит в российские управляющие компании (напрямую либо в партнерстве с международными компаниями), стал по-настоящему значительным.
На сегодняшний день российские управляющие компании почти отрезаны от этой возможности – за редким исключением, каким являемся мы, в силу долгосрочных отношений с нашим бывшим акционером. Сегодня международные инвесторы и управляющие компании практически не присутствуют на российском рынке, почти все ушли. После отмены санкций те инвесторы, которые вернутся на российский рынок, его не узнают: здесь появились продвинутое регулирование, эффективные интернет-технологии, большое количество интересных продуктов (на зарубежные активы, в том числе), профессиональные управляющие.
– Вы возглавили Совет управляющих при НАУФОР. Какие задачи стоят перед Советом?
– Сейчас идет объединение двух саморегулируемых организаций – НЛУ и НАУФОР. Советы директоров обеих СРО проголосовали за это объединение для того, чтобы у нас появилась сильная профессиональная организация, способная развивать рынок и решать масштабные задачи. Совет управляющих является той площадкой, где руководители управляющих компаний принимают окончательные решения, которые перед тем глубоко прорабатывались на заседаниях комитетов (комитета по управлению активами, комитета по институциональным инвесторам, комитета по ЗПИФам и других).
Ближайшая задача Совета – утвердить KPI по изменению регулирования для Банка России на 2018 год. Далее, в 2018 году управляющим необходимо выработать и утвердить долгосрочную стратегию развития рынка коллективных инвестиций в России. Надо точно понимать, куда мы движемся, каким хотим увидеть рынок (через 3, 5, 10, 20 лет), как нужно изменить регулирование, какие вызовы стоят перед управляющими и их клиентами в эпоху дигитализации, кто мы для глобального рынка и какое место хотим на нем занимать. Это большая задача, которая не решалась за всю историю существования рынка управления активами. А мы ее решим.
– Компании ТКБ Инвестмент Партнерс, которую вы возглавляете с момента основания, исполняется в этом году 15 лет. Какова стратегия компании, какой вы видите ее через 15 лет?
– Для нас стратегически важными остаются три направления, которые мы и будем активно развивать в следующие годы. Это, во-первых, решения для институционального бизнеса; во-вторых, дистрибуция продуктов и инвестиционных решений для агентов и конечных клиентов; в-третьих, международный бизнес. Активы под нашим управлением сейчас составляют около 400 млрд рублей. Наша осязаемая задача – выйти на новый порядок, превысить планку в 1 трлн рублей активов под управлением. Темпы роста будут во многом зависеть от того, что будет происходить на российском институциональном рынке. Случится ли пенсионная реформа, сколько останется фондов, будут ли они пользоваться услугами некэптивных управляющих, когда будет запущен в том или ином виде такой способ долгосрочного страхования жизни, как unit-linked.
Мы преобразовали свою линейку ПИФов, сделав ее более уникальной: появился хеджевый фонд, фонды глобальных акций и высокодоходных облигаций.
Мы работаем над тем, чтобы предлагать клиентам новые решения и продукты российского рынка. Мы преобразовали свою линейку ПИФов, сделав ее более уникальной: появился хеджевый фонд, фонды глобальных акций и высокодоходных облигаций. И это не индексные фонды, там построен уникальный инвестиционный процесс, который на российском рынке больше никто не делает. Мы будем приносить в Россию решения, которые демонстрируют хорошие результаты на международных рынках, а также экспортировать на международный рынок знания по управлению российскими инструментами.
Цифровые решения (включая блокчейн, робэдвайзинг и искусственный интеллект) будут являться для нас приоритетами развития на последующие годы. Финансовый сектор кардинально изменится по факту применения новых технологий; индустрия управления активами не будет стоять в стороне от этих процессов. Наша задача – возглавить эти изменения, а не плестись в хвосте.
Наша компания имеет для этого достаточный ресурс.Как интеллектуальный, так и финансовый.
