Лев и солнце
Главный герой этой истории, Иван Гаврилович Рыков, родился в 1831 году в городке Скопин Рязанской губернии. Мальчика воспитывал состоятельный дядя, занимавшийся торговлей. Он и оставил Ивану солидное наследство: 15-летний молодой человек получил 200 тысяч рублей.
К 30 годам капитал Рыкова иссяк. По воспоминаниям современников, он «ел раки-борделез, пил настоящее бургонское, ездил на каретах, одевался по последней моде, глядел властно, ни перед кем не ломал шапки». В общем, жил на широкую ногу, регулярно устраивая большие вечеринки и приемы. Не забывал он и о репутационных расходах. Например, тратил деньги на благоустройство Скопина и финансировал строительство церкви.
К тому моменту, как деньги покойного дяди закончились Рыков приобрел массу полезных связей и популярность в народе. Все это позволило ему занять кресло бургомистра города. Тем временем, горожане решили, что достойны иметь свое кредитное учреждение. «Скопинский банк произошел из ничего», — пишет Чехов. В 1857 году жители внесли 10 103 рубля и 86 копеек в основной капитал новой организации. Изначально планировалось треть доходов Скопинского банка направлять в пользу города, треть — на благотворительность и еще треть — на развитие самого банка. Но получилось иначе.
Вторая половина XIX века — время великих реформ в Российской империи. Александр II развязывает частным банкам руки. Они получают возможность проводить операции с векселями, выдавать займы и принимать вклады. Понятий «эффективный менеджмент» или «банковский надзор» еще не существовало, поэтому руководители многих учреждений допускали ошибки или сознательно злоупотребляли своим положением.
Понятий «эффективный менеджмент» или «банковский надзор» еще не существовало, поэтому руководители многих учреждений допускали ошибки или сознательно злоупотребляли своим положением
К тому времени Рыков стал самым влиятельным человеком города. Иван Гаврилович уходит с поста бургомистра и занимает хлебное место председателя банка в 1863 году. Он продолжает пускать пыль в глаза людям: одевается в шитый золотом мундир и белые, генеральские панталоны, на груди его висят многочисленные медали и ордена, российские и иностранные, в том числе и персидский орден «Льва и солнца», которым щеголяли многие русские купцы, имевшие связь с шахом. Образ богатого благодетеля остался в прошлом. Рыков надел маску грозного и опасного властителя, на глаза которому вообще лучше не попадаться.
Очевидцы вспоминали, что однажды некий горожанин Соколов осмелился свистеть в присутствии господина председателя. Полиция схватила Соколова, доставила на вокзал, вручила ему билет в вагон третьего класса и выдворила из Скопина. Кроме того, Рыков любил вызывать служащих банка к себе домой и мариновать их в приемной несколько часов. После чего к служащему выходил лакей и объявлял, что хозяин отправился спать. Грубый, мстительный и честолюбивый — так впоследствии на суде характеризовали Рыкова многочисленные свидетели. «Человеческого достоинства этот жировик не признавал», — говорили они.
В 1868 году в Скопинском банке не сошелся баланс, дефицит средств составил 54 тысячи рублей. Вместо того, чтобы закрыть учреждение или попытаться найти средства законным путем, Рыков решается на подделку отчета, отправляемого министерству финансов империи. Тут же, при участии многочисленных подручных главы Скопинского банка, началось строительство настоящей финансовой пирамиды.
Миллионер из трущоб
«Город изображал из себя стадо кроликов, прикованных глазами удава к одному месту. Рыков, по выражению свидетелей, «наводил страх», но ни у кого не хватало мужества уйти от этого страха», — пишет Чехов. Городская дума и городской голова находились в полной зависимости от правления банка, избиратели состояли сплошь из должников финансовой организации, а задействованным в махинациях служащим Рыков платил щедрое содержание.
Например, главбух банка Матвеев, единственный человек, которому Рыков подавал руку, знал о плачевном состоянии банка, но молчал. За это он имел 3 600 рублей в год, квартиру и отопление, а его отец получал пенсию в размере 25 рублей в месяц. Каждый раз перед составлением отчета Матвеев брал отпуск и «уезжал на богомолье», оставляя своих помощников ответственными. А судью Александровского, задолжавшего Скопинскому банку 100 тысяч рублей, называли не иначе как «рыковским лакеем».
Привлечь большие капиталы честным путем было достаточно сложно. Поняв, что вкладчики и векселедатели не идут в Скопин, «банковцы пускаются на американские штуки». Рыков поднимает ставку по депозитам до 6—7,5%, что в два раза выше среднего показателя по тогдашнему российскому рынку. «За сим следует шестиэтажная реклама, обошедшая все газеты и журналы, начиная со столичных и кончая иркутскими. Особенно тщательно облюбовываются духовные органы. Реклама делает свое дело. Сумма вкладов вырастает до 11 618 079 рублей!» — пишет Чехов. Информационная кампания сработала как надо: Ивану Гавриловичу удалось привлечь необходимые средства и, что самое главное, большинство вкладчиков жили за пределами в Рязанской губернии. Много денег банк получил от монастырей, разбросанных по всей России. А в Скопине творились темные дела, скрытые от глаз внешних наблюдателей.
Скопинский нищий Илья Краснопевцев внезапно кладет на депозит в банк 2,5 миллиона рублей. Через два дня забирает их обратно и отдает Рыкову. Стоит ли говорить о том, что Краснопевцев сидел на зарплате у председателя банка и подписывал любые бумаги по его требованию. Зафиксировано также, что этот нищий выдал финансовой организации векселей на три миллиона, а выкупил их обратно за четыре. Живых денег в данной операции не было, но так Рыков записал миллион рублей в прибыль банка для отчетности. К слову, использование малообеспеченных и плохо разбирающихся в финансовых вопросах людей — излюбленная схема мошенников и в XXI веке.
Реальным клиентам средства выплачивались за счет привлечения новых вкладчиков
С векселями Рыков обходился очень вольно. Реестр векселедателей, необходимый по закону, не велся. Прием векселей происходил по личному распоряжению главы банка, в обход членов правления. Деньги по векселям выплачивались сразу тому, кто их принес, а не через маклера. Наконец, бумаги не гасились, старые векселя заменяли новыми. Их в банке накопились огромные стопки. Иван Рыков использовал схему с векселями для подкупа нужных людей, для обналичивания и последующего присваивания денег, а также для составления благоприятной, но фальшивой отчетности. Реальным клиентам средства выплачивались за счет привлечения новых вкладчиков.
Очень долго центральные власти не замечали преступлений. Скопинский почтовый служащий Перов в течение всех 16 лет существования пирамиды получал каждый месяц по 50 рублей. «Деньги я, правда, брал, но не спрашивал, за что мне их давали. Давали, ну и брал», — вспоминал он на суде. Оказалось, что брал он их за вполне конкретные услуги. Его усилиями Скопин оказался в информационной блокаде. Почтмейстер перехватывал письма в редакции российских газет, которые отправляли сознательные горожане, наблюдавшие за махинациями Рыкова. Блокаду поддерживал и телеграфист Атласов, также получавший 50 рублей ежемесячно. За те же деньги на Рыкова работал дьякон Попов: для влиятельного шефа он собирал все слухи, бродившие по городу.
Скопинская пирамида не могла стоять вечно. Деньги вкладчиков разворовывались, причем средства присваивал не только Рыков. «Тащили, сколько и когда хотели, не стесняясь ничем. Кассир Сафонов таскал деньги из банка в платке и носил их домой, как провизию с рынка», — рассказывал Чехов.
Народ против Ивана Рыкова
Три состоятельных скопинских гражданина — Леонов, Попов и Ряузов — пробили информационную блокаду города. Они пытались сообщить о махинациях в администрацию губернии, затем в Санкт-Петербург, но власти не обращали на них внимания. В 1882 году им удалось напечатать несколько материалов о пирамиде Рыкова в газете «Русский курьер». Началась паника вкладчиков, они прибыли со всех уголков страны, чтобы вернуть деньги. Но касса Скопинского банка оказалась пустой. Пирамида развалилась, банк закрыли.
В ходе следствия установили, что банк должен разнообразным кредиторам около 11 миллионов рублей. При этом жертвы могли рассчитывать только на 15 — 18 копеек за каждый вложенный рубль — больше средств от реализации имущества Рыкова и банка выручить не получалось. Общее число пострадавших превысило шесть тысяч человек. Ни один из них не жил в Скопине, и только девятнадцать человек проживали в Рязанской губернии. Большая часть жертв принадлежала к среднему сословию — духовенству, чиновникам, учителям, военным. Также известна средняя сумма ущерба: от двух до шести тысяч рублей.
Ивана Гавриловича при этом признали ответственным за растрату шести миллионов рублей. В свое оправдание мошенник заявил, что присвоил лишь полтора миллиона, да и их планировал пустить на развитие экономики родного города. «Зная, какой страшный, непоправимый вред приносит России лесоистребление, я занялся добыванием каменного угля», — говорил он. Действительно, за 10 лет до суда Рыков основал «Акционерное общество Скопинских угольных копей Московского бассейна». Иван Гаврилович развернул рекламную кампанию и начал продавать акции добывающего предприятия. Минфин запретил операции с этими бумагами после того, как ревизия обнаружила, что организация не занимается реальной хозяйственной деятельностью — рядом со Скопиным просто не было угля. Но тогда Рыков сумел избежать наказания.
При этом жертвы могли рассчитывать только на 15 — 18 копеек за каждый вложенный рубль — больше средств от реализации имущества Рыкова и банка выручить не получалось
Суд по делу Скопинского банка проходил в Москве в 1884 году, с 24 ноября по 10 декабря. Реформы Александра II коснулись не только крепостного права или банковской системы. Они принесли в страну состязательный процесс. И публичные суды стали одним из самых популярных развлечений для народа. В начале слушаний в Екатерининском зале здания Московских судебных установлений (сегодня это Сенатский дворец Кремля) собралось около 300 зрителей. К концу слушаний их число заметно выросло. Чехов пишет, что в обыкновенные «рыковские» дни буфет суда выручал по 150 — 200 рублей ежедневно, в последние дни — вдвое больше.
Несколько дней Рыков пытался разжалобить присяжных и говорил, что Скопинский банк необходимо было поддерживать на плаву любыми методами ради развития города. «Прекративши дела банка, я должен был бы переступить через труп моего родного города. Если бы для уврачевания ран моих вкладчиков понадобилось бы мое сожжение, то я с восторгом взошел бы на костер», — оправдывался он. В крахе банка Рыков обвинял СМИ, якобы посеявшие панику среди населения. Перекладывание ответственности на прессу — также известный прием, используемый мошенниками в наши дни.
Но Рыкова это не спасло. Присяжные ответили «Да, виновен» по всем 85 пунктам выдвинутого против него обвинения. Ивана Гавриловича сослали в Сибирь, где он и умер в 1897 году.
При подготовке материала использовались статьи Антона Павловича Чехова для “Петербургской газеты” под общим названием “Дело Рыкова и комп. (от нашего корреспондента)”
